Не город рим живет среди веков а место человека во вселенной

Обновлено: 17.05.2024

Мандельштам на месте. Это хорошо.

Пусть имена цветущих городов
Ласкают слух значительностью бренной.
Не город Рим живет среди веков,
А место человека во вселенной.
/Мандельштам/

В тот раз получилось как в песне из оперетты: в кино мы не попали, билетов не достали . Нет, билеты достать не проблема, просто мы, действительно, не попали в кинотеатр, потому что весь транспорт был против нас.

Сначала на нашей улице, по которой автомобили всегда пролетают, не останавливаясь, образовалась пробка, и мы махнули рукой на троллейбус и пошли до метро пешком. Шли, попеременно друг друга обгоняя: то мы троллейбус, то он нас. К метро мы прибыли одновременно, но у нас в запасе оставалось ещё двадцать минут. Зря надеялись, запасное время съело метро.

Поезд на каждой станции стоял дольше положенного и, когда мы, наконец, вывалились из вагона на Китай-городе, то идти в кино было уже поздно - неохота смотреть фильм с середины. Решили пойти погулять, тем более рядом с Китай-городом была улица Забелина, на которой был памятник Мандельштаму, а его я не видела с зимы.

Поднялись из метро, а на улице темно и дождь. Но упрямство толкает на подвиги, и я настояла на продолжении движения к намеченной цели. Получилось, как в другой песне: И снег, и ветер, И звезд ночной полет… Меня мое сердце В тревожную даль зовет.

Заборы и ограждения, которые стояли вокруг памятника зимой, были сняты, площадка выложена новыми плитами, мрамор ли, гранит, в темноте не разобрать, но ноги не спотыкались.

У самого входа на площадку оградили бордюром четырёхугольное место, где зачем-то посадили юное дерево, что за непонятная блажь: когда дерево разрастётся, то совсем закроет обзор монумента со стороны выхода. Там уже есть пара деревьев, которые наводят порядочную тень на памятник, днём от солнца, вечером от фонарей, да и сама площадка с памятником крошечная, не для деревьев, это вам не Калашников на Садовом кольце!

Я походила по площадке . кубы с выбитыми строчками мандельштамовских стихов, стояли друг на друге, я не поняла, то ли их забыли расставить, то ли это новое архитектурное веяние, то ли ремонт ещё продолжается .

Слева от входа на клумбочке высажены бархатцы (раньше ничего такого не было), дождь их поливал, нас поливал, стекал по щекам Мандельштама.

Дождик ласковый, мелкий и тонкий,
Осторожный, колючий, слепой,
Капли строгие скупы и звонки,
И отточен их звук тишиной.

Да, в это время на улице Забелина тихо, редки автомобили и прохожие.
Уходя, оглянулась.

Гордая голова, покоящаяся на четырёх гранитных кубах, сливалась с ними, и казалось, что поэт по шею кутается то ли в одеяло, то ли в шинель, как бы защищаясь от холодного дождя.

И никну, никем не замеченный,
В холодный и топкий приют,
Приветственным шелестом встреченный
Короткиx осенниx минут.

У памятника Мандельштаму мне всегда становится грустно. Днём ли прихожу, вечером ли, зимой или летом я всегда отчётливо осознаю, что однажды легко был загублен талант, который мог бы дорасти до звёзд, но который, как незаметная песчинка, сгинул в дальневосточном гулаге.

Однажды Мандельштама спросили, верит ли он, что не умрёт? Он ответил: "Я не то что верю, просто я не уверен в том, что умру. Я сомневаюсь в своей смерти. Не могу себе представить. Фантазии не хватает".

Любой человек временно бессмертен!
При жизни.
И после смерти тоже.
Если о нём помнят.

Пусть имена цветущих городов.

The kings are keen to have it, but in vain,
For it the priests keep blessing bloody battles,
Without it are worthy of disdain,
Like trash, all houses and altars.

Osip Mandelstam (translated by A.A.)

Пусть имена цветущих городов
Ласкают слух значительностью бренной.
Не город Рим живет среди веков,
А место человека во вселенной.

Им овладеть пытаются цари,
Священники оправдывают войны,
И без него презрения достойны,
Как жалкий сор, дома и алтари.

Доброго утра, Ара и спасибо за ваше творчество.

Не город Рим живёт среди веков
А место человека во вселенной.

Место / a place — cepla(хлопать в ладоши),lapse - ребёнок.

Здесь слово место при прочтении имеет и другие дополнительные акценты :

Site - iste (такой же)и easter (Пасха)
Spot — pots (ты можешь)
Room — more (причаливать)

С Уважением, Тамара.

Спасибо огромное! Очень К МЕСТУ! :) Я это давно переводил и вот сейчас читаю - действительно, надо подумать!!

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Воля к жизни

Пусть имена цветущих городов
Ласкают слух значительностью бренной.
Не город Рим живёт среди веков,
А место человека во вселенной.
Осип Мандельштам.

И это место -
сущность бытия
для личности
стремящейся к свободе
укоренённой
в собственной природе
любого
бессознательного "Я".

Когда душа
от Бога отвернулась
к чему слова
что "человек был слаб". -
Она уснула.
Больше не проснулась. -
Не Бог в том виноват
а, в нас живущий раб!

И, воля к власти
словно демон ада
влечёт безумца
к мировому злу
сжигая сердце
в пламени распада
всё превращая
в пепел и золу.

Сомнамбулы
с бесцветными
глазами
такие "люди"
лишь приходит срок
взяв револьвер
холодными руками
спокойно "нажимают
на курок".

Средь миражей обманчивого века
В сражениях безжалостной войны
Сумей остаться просто Человеком
И гражданином собственной страны.

Такие "люди" вовсе и не люди,
Коль просто "нажимают на курок".
Но в жизни им спокойствия не будет.
Сметёт их время-дайте только срок.

На это произведение написано 640 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.

песчинки.

Пусть имена цветущих городов ласкают слух значительностью бренной.
Не город Рим живёт среди веков, А МЕСТО ЧЕЛОВЕКА ВО ВСЕЛЕННОЙ.
***
Помоги, Господь, эту ночь прожить, я за жизнь боюсь, за твою рабу.
В Петербурге жить - словно спать в гробу.
Из стихов Осипа Мандельштама.
__________________________________________________________

мой город огромен и улиц не счесть,
и не исходить за полвека;
он - строг, величав, отдают ему честь,
но кто слышит здесь человека?

мой город - пустыня, песчинок не счесть
среди величавых барханов,
но в каждой песчинке достоинство есть
и нет у песчинок изъянов.

и город велик умножением дел
песчинок, растёт век от века,
но грустен и страшен песчинок удел,
не ценится роль человека.

И боль и любовь и забота, то малой песчинки работа.
Я тоже люблю Питер.
С уважением.,В.Б.

Спасибо, Валентина! Вы живёте в Питере?
Взаимно,

На это произведение написано 6 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.

Не город рим живет среди веков а место человека во вселенной

Осип Мандельштам

Пою, когда гортань сыра, душа - суха.
Стихотворение Осипа Мандельштама

На этой странице читайти стихи «Пою, когда гортань сыра, душа - суха. » русского поэта Осипа Мандельштама, написанные в 1937 году.

Пою, когда гортань сыра, душа - суха, И в меру влажен взор, и не хитрит сознанье: Здорово ли вино? Здоровы ли меха? Здорово ли в крови Колхиды колыханье? И грудь стесняется, без языка - тиха: Уже я не пою - поет мое дыханье, И в горных ножнах слух, и голова глуха. Песнь бескорыстная - сама себе хвала: Утеха для друзей и для врагов - смола. Песнь одноглазая, растущая из мха,- Одноголосый дар охотничьего быта,- Которую поют верхом и на верхах, Держа дыханье вольно и открыто, Заботясь лишь о том, чтоб честно и сердито На свадьбу молодых доставить без греха.

О.Мандельштам. Полное собрание стихотворений. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург: Академический проект, 1995.

Пусть имена цветущих городов

У О.Мандельштама есть стихотворение:

Пусть имена цветущих городов
Ласкают слух значительностью бренной.
Не город Рим живет среди веков,
А место человека во вселенной.

Им овладеть пытаются цари,
Священники оправдывают войны,
И без него презрения достойны,
Как жалкий сор, дома и алтари.

Почему вдруг вспомнилось это стихотворение?
Оно несет, как мне кажется, важный психологический смысл, объясняющий механизм человеческого переживания.
Здесь как бы противопоставлены два мира: один ("имена цветущих городов") связан с материальными предметами культуры, созданными человеком, другой ("место человека во Вселенной")- это человеческие переживания.
В первом случае время течет как река, имеет длительность, может быть измерено. События в этом мире происходят последовательно.В нем можно что-то запланировать, стремиться к какой-то цели.
Но наполнение смыслом ("занятие некого места по отношению к Вселенной") происходит каждый момент, здесь и сейчас. Невозможно запланировать переживание эмоции - радость победы, горечь потери близкого человека, ревность и любовь. Планировать можно ритуал вокруг некого социального события, но переживания по этому поводу каждый раз происходит заново. Мы как-будто бы каждый раз рождаемся заново, заново переосмысливаем ценности, которые были известны нам еще давно.
Почему достойны презрения "дома и алтари" без соответствующего переживания? Это значит, что действие, которое мы совершаем ("без занятия места"), остается пустым - оно не наполняется смыслом. По сути оно "мёртво", так как является имитацией. Другой вопрос, что осознавая совершаемую нами имитацию, мы имеем возможность занять позицию по отношению к этому, например, применив иронию, но это уже другой разговор.

Пусть имена цветущих городов.
Стихотворение Осипа Мандельштама

На этой странице читайти стихи «Пусть имена цветущих городов. » русского поэта Осипа Мандельштама, написанные в 1917 году.

Пусть имена цветущих городов Ласкают слух значительностью бренной. Не город Рим живет среди веков, А место человека во вселенной. Им овладеть пытаются цари, Священники оправдывают войны, И без него презрения достойны, Как жалкий сор, дома и алтари.

Серебряный век. Петербургская поэзия конца XIX-начала XX в. Ленинград: Лениздат, 1991.

С веселым ржанием пасутся табуны.
Стихотворение Осипа Мандельштама

На этой странице читайти стихи «С веселым ржанием пасутся табуны. » русского поэта Осипа Мандельштама, написанные в 1915 году.

С веселым ржанием пасутся табуны, И римской ржавчиной окрасилась долина; Сухое золото классической весны Уносит времени прозрачная стремнина. Топча по осени дубовые листы, Что густо стелются пустынною тропинкой, Я вспомню Цезаря прекрасные черты — Сей профиль женственный с коварною горбинкой! Здесь, Капитолия и Форума вдали, Средь увядания спокойного природы, Я слышу Августа и на краю земли Державным яблоком катящиеся годы. Да будет в старости печаль моя светла. Я в Риме родился, и он ко мне вернулся; Мне осень добрая волчицею была И - месяц Цезаря — мне август улыбнулся.

Лучшие стихи Осипа Мандельштама

Я должен жить, хотя я дважды умер,
А город от воды ополоумел:
Как он хорош, как весел, как скуласт,
Как на лемех приятен жирный пласт,

Вооруженный зреньем узких ос,
Сосущих ось земную, ось земную,
Я чую все, с чем свидеться пришлось,
И вспоминаю наизусть и всуе.

Тянется лесом дороженька пыльная,
Тихо и пусто вокруг.
Родина, выплакав слезы обильные,
Спит, и во сне, как рабыня бессильная,

Из омута злого и вязкого
Я вырос, тростинкой шурша,
И страстно, и томно, и ласково
Запретною жизнью дыша.

Я вздрагиваю от холода,-
Мне хочется онеметь!
А в небе танцует золото,
Приказывает мне петь.

Когда в теплой ночи замирает
Лихорадочный Форум Москвы
И театров широкие зевы
Возвращают толпу площадям —

А.В.Карташеву
Среди священников левитом молодым
На страже утренней он долго оставался.
Ночь иудейская сгущалася над ним,

Я буду метаться по табору улицы темной
За веткой черемухи в черной рессорной.
За капором снега, за вечным, за мельничным.
Я только запомнил каштановых прядей осечки,

Я не искал в цветущие мгновенья
Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра.
Но в декабре торжественного бденья
Воспоминанья мучат нас.

Если утро зимнее темно,
То холодное твое окно
Выглядит, как старое панно:
Зеленеет плющ перед окном;

Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.

Сохрани мою речь навсегда за привкус.
За смолу кругового терпенья, за совестный.
Как вода в новгородских колодцах должна быть.
Чтобы в ней к рождеству отразилась семью.

И поныне на Афоне
Древо чудное растет,
На крутом зеленом склоне
Имя Божие поет.

Жизнь упала, как зарница,
Как в стакан воды - ресница.
Изолгавшись на корню,
Никого я не виню.

О свободе небывалой
Сладко думать у свечи.
— Ты побудь со мной сначала,—
Верность плакала в ночи,—

Пусти меня, отдай меня, Воронеж:
Уронишь ты меня иль проворонишь,
Ты выронишь меня или вернешь,-
Воронеж - блажь, Воронеж - ворон, нож.

Не веря воскресенья чуду,
На кладбище гуляли мы.
- Ты знаешь, мне земля повсюду
Напоминает те холмы

Я наравне с другими
Хочу тебе служить,
От ревности сухими
Губами ворожить.

На меня нацелилась груша да черемуха -
Силою рассыпчатой бьет меня без промаха.
Кисти вместе с звездами, звезды вместе с.
Что за двоевластье там? В чьем соцветьи.

Твое чудесное произношенье —
Горячий посвист хищных птиц;
Скажу ль: живое впечатленье
Каких-то шелковых зарниц.

На розвальнях, уложенных соломой,
Едва прикрытые рогожей роковой,
От Воробьевых гор до церковки знакомой
Мы ехали огромною Москвой.

Темных уз земного заточенья
Я ничем преодолеть не мог,
И тяжелым панцирем презренья
Я окован с головы до ног.

Я к губам подношу эту зелень -
Эту клейкую клятву листов,
Эту клятвопреступную землю:
Мать подснежников, кленов, дубков.

Когда в теплой ночи замирает
Лихорадочный Форум Москвы
И театров широкие зевы
Возвращают толпу площадям —

С веселым ржанием пасутся табуны,
И римской ржавчиной окрасилась долина;
Сухое золото классической весны
Уносит времени прозрачная стремнина.

На страшной высоте блуждающий огонь!
Но разве так звезда мерцает?
Прозрачная звезда, блуждающий огонь,-
Твой брат, Петрополь, умирает!

Вечер нежный. Сумрак важный.
Гул за гулом. Вал за валом.
И в лицо нам ветер влажный
Бьет соленым покрывалом.

Среди лесов, унылых и заброшенных,
Пусть остается хлеб в полях нескошенным!
Мы ждем гостей незваных и непрошенных,
Мы ждем гостей!

Это какая улица?
Улица Мандельштама.
Что за фамилия чертова -
Как ее ни вывертывай,

Жил Александр Герцович,
Еврейский музыкант,-
Он Шуберта наверчивал,
Как чистый бриллиант.

Разрывы круглых бухт, и хрящ, и синева,
И парус медленный, что облаком продолжен,-
Я с вами разлучен, вас оценив едва:
Длинней органных фуг - горька морей трава,

Дано мне тело - что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?
За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?

Отверженное слово «мир»
В начале оскорбленной эры;
Светильник в глубине пещеры
И воздух горных стран — эфир;

Вы, с квадратными окошками, невысокие дома,—
Здравствуй, здравствуй, петербургская.
И торчат, как щуки ребрами, незамерзшие.
И еще в прихожих слепеньких валяются коньки.

Мой тихий сон, мой сон ежеминутный —
Невидимый, завороженный лес,
Где носится какой-то шорох смутный,
Как дивный шелест шелковых завес.

Бесшумное веретено
Отпущено моей рукою.
И - мною ли оживлено -
Переливается оно

Да, я лежу в земле, губами шевеля,
Но то, что я скажу, заучит каждый школьник:
На Красной площади всего круглей земля,
И скат ее твердеет добровольный,

Эта ночь непоправима,
А у нас еще светло.
У ворот Иерусалима
Солнце черное взошло.

Н. Гумилеву
Над желтизной правительственных зданий
Кружилась долго мутная метель,

Колют ресницы, в груди прикипела слеза.
Чую без страху, что будет и будет гроза.
Кто-то чудной меня что-то торопит забыть.
Душно,- и все-таки до смерти хочется жить.

Осенний сумрак - ржавое железо
Скрипит, поет и разьедает плоть.
Что весь соблазн и все богатства Креза
Пред лезвием твоей тоски, господь!

Обиженно уходят на холмы,
Как Римом недовольные плебеи,
Старухи овцы — черные халдеи,
Исчадье ночи в капюшонах тьмы.

Природа - тот же Рим и отразилась в нем.
Мы видим образы его гражданской мощи
В прозрачном воздухе, как в цирке голубом,
На форуме полей и в колоннаде рощи.

Я около Кольцова,
Как сокол, закольцован -
И нет ко мне гонца,
И дом мой без крыльца.

Я вздрагиваю от холода,-
Мне хочется онеметь!
А в небе танцует золото,
Приказывает мне петь.

[Обращено к О. Арбениной]
Возьми на радость из моих ладоней
Немного солнца и немного меда,
Как нам велели пчелы Персефоны.

Как светотени мученик Рембрандт,
Я глубоко ушел в немеющее время,
И резкость моего горящего ребра
Не охраняется ни сторожами теми,

Кто знает! Может быть, не хватит мне свечи —
И среди бела дня останусь я в ночи;
И, зернами дыша рассыпанного мака,
На голову мою надену митру мрака:

Мастерица виноватых взоров,
Маленьких держательница плеч!
Усмирен мужской опасный норов,
Не звучит утопленница-речь.

Темных уз земного заточенья
Я ничем преодолеть не мог,
И тяжелым панцирем презренья
Я окован с головы до ног.

За Паганини длиннопалым
Бегут цыганскою гурьбой -
Кто с чохом чех, кто с польским балом,
А кто с венгерской немчурой.

Жил Александр Герцович,
Еврейский музыкант,-
Он Шуберта наверчивал,
Как чистый бриллиант.

Люблю морозное дыханье
И пара зимнего признанье:
Я - это явь; явь - это явь.
И мальчик, красный, как фонарик,

О красавица Сайма, ты лодку мою колыхала,
Колыхала мой челн, челн подвижный, игривый и.
В водном плеске душа колыбельную негу.
И поодаль стояли пустынные скалы, как.

Она еще не родилась,
Она и музыка и слово,
И потому всего живого
Ненарушаемая связь.

За то, что я руки твои не сумел удержать,
За то, что я предал соленые нежные губы,
Я должен рассвета в дремучем Акрополе ждать.
Как я ненавижу пахучие, древние срубы!

Я вижу каменное небо
Над тусклой паутиной вод.
В тисках постылого Эреба
Душа томительно живет.

Кн. Андрониковой
Дочь Андроника Комнена,
Византийской славы дочь!
Помоги мне в эту ночь

Как кони медленно ступают,
Как мало в фонарях огня!
Чужие люди, верно, знают,
Куда везут они меня.

Айя-София,- здесь остановиться
Судил Господь народам и царям!
Ведь купол твой, по слову очевидца,
Как на цепи, подвешен к небесам.

(Пиндарический отрывок)
Глядим на лес и говорим:
- Вот лес корабельный, мачтовый,
Розовые сосны,

С миром державным я был лишь ребячески.
Устриц боялся и на гвардейцев глядел.
И ни крупицей души я ему не обязан,
Как я ни мучал себя по чужому подобью.

Довольно кукситься! Бумаги в стол засунем!
Я нынче славным бесом обуян,
Как будто в корень голову шампунем
Мне вымыл парикмахер Франсуа.

Прославим, братья, сумерки свободы,
Великий сумеречный год!
В кипящие ночные воды
Опущен грузный лес тенет.

Отравлен хлеб, и воздух выпит:
Как трудно раны врачевать!
Иосиф, проданный в Египет,
Не мог сильнее тосковать.

Когда на площадях и в тишине келейной
Мы сходим медленно с ума,
Холодного и чистого рейнвейна
Предложит нам жестокая зима.

Образ твой, мучительный и зыбкий,
Я не мог в тумане осязать.
"Господи!"- сказал я по ошибке,
Сам того не думая сказать.

Умывался ночью на дворе,-
Твердь сияла грубыми звездами.
Звездный луч - как соль на топоре,
Стынет бочка с полными краями.

На этом диком страшном свете
Ты, друг полночных похорон,
В высоком строгом кабинете
Самоубийцы — телефон!

Только детские книги читать,
Только детские думы лелеять,
Все большое далеко развеять,
Из глубокой печали восстать.

Я не хочу средь юношей тепличных
Разменивать последний грош души,
Но, как в колхоз идет единоличник,
Я в мир вхожу,— и люди хороши.

Что поют часы-кузнечик.
Лихорадка шелестит,
И шуршит сухая печка,—
Это красный шелк горит.

Звук осторожный и глухой
Плода, сорвавшегося с древа,
Среди немолчного напева
Глубокой тишины лесной.

"Мороженно!" Солнце. Воздушный бисквит.
Прозрачный стакан с ледяною водою.
И в мир шоколада с румяной зарею,
В молочные Альпы, мечтанье летит.

Вечер нежный. Сумрак важный.
Гул за гулом. Вал за валом.
И в лицо нам ветер влажный
Бьет соленым покрывалом.

Есть вопросы?
Мы всегда рады помочь! Напишите нам, и мы свяжемся с Вами в ближайшее время!

Читайте также:

Не город рим живет среди веков а место человека во вселенной

Войти

Мандельштам на месте. Это хорошо.

Пусть имена цветущих городов.

Воля к жизни

песчинки.

Не город рим живет среди веков а место человека во вселенной

Войти

Осип Мандельштам

Пою, когда гортань сыра, душа - суха.
Стихотворение Осипа Мандельштама

Пусть имена цветущих городов

Пусть имена цветущих городов.
Стихотворение Осипа Мандельштама

С веселым ржанием пасутся табуны.
Стихотворение Осипа Мандельштама

Лучшие стихи Осипа Мандельштама

Не город рим живет среди веков а место человека во вселенной

Войти

Мандельштам на месте. Это хорошо.

Пусть имена цветущих городов.

Воля к жизни

песчинки.

Не город рим живет среди веков а место человека во вселенной

Войти

Осип Мандельштам

Пою, когда гортань сыра, душа - суха. Стихотворение Осипа Мандельштама

Пусть имена цветущих городов

Пусть имена цветущих городов. Стихотворение Осипа Мандельштама

С веселым ржанием пасутся табуны. Стихотворение Осипа Мандельштама

Лучшие стихи Осипа Мандельштама

Пою, когда гортань сыра, душа - суха.
Стихотворение Осипа Мандельштама

Пусть имена цветущих городов.
Стихотворение Осипа Мандельштама

С веселым ржанием пасутся табуны.
Стихотворение Осипа Мандельштама