Место турции в мировой политике
Обновлено: 18.05.2024
Идлиб часто называют одним из оплотов терроризма в регионе. Там проходят подготовку турецкие прокси, и туда же направляется регулярная турецкая армия. Официально о целях переброски не сообщается.
23 сентября, 13:20
Коллаж © LIFE. Фото © Shutterstock, ТАСС / ZUMA
Кто против кого воюет в Сирии?
В данный момент Турция проводит сразу две военные операции против своих ближайших соседей. С 2015 года турецкие войска находятся в Ираке, а с 2016-го они занимают значительную часть севера и северо-запада Сирии. При этом единственным зарубежным государством, которое находится в Сирии на законных основаниях, является только Россия — ВКС и военные специалисты нашей страны оказывают помощь сирийской республиканской армии с 2015 года.
Оккупация Идлиба турецкими войсками длится уже много лет. Однако помимо официальных воинских частей одними из главных действующих сил в регионе остаются террористические формирования, оставшиеся от так называемой Свободной сирийской армии — разжигателей гражданской войны в Сирии. Эти формирования принимали непосредственное участие в турецких операциях "Оливковая ветвь" и "Мирный источник" по уничтожению местных курдов, однако в начале 2021 года прокси-армию Турции перебросили в Идлиб для боёв с правительственными войсками.
Ситуация, которая сложилась в Идлибе, уникальна по своей сути. Одновременно в большой провинции находится сразу три разных вида вооружённых людей с тяжёлой техникой — турецкие военные, вошедшие туда по приказу президента Турции Реджепа Эрдогана, прокси-террористы из бывшей "свободной" армии Сирии и исламские террористы, которые формально ведут боевые действия против всех, но на деле воюют только против правительственных войск. Прямых заявлений о поддержке боевиков в Турции, разумеется, не делают, однако позиции турецкой армии, прокси-боевиков и исламистов часто находятся в десятке метров друг от друга, поэтому в отсутствие чётко налаженной связи в этом случае верится с большим трудом.
Турецкий гамбит: После визита Эрдогана Баку станет форпостом для экспансии в Киргизию и Узбекистан
Зачем Эрдогану понадобился Идлиб?
С экономической точки зрения Идлиб — не самое важное место Сирии. Другое дело — география. Через Идлиб боевики способны выходить в центр страны к нефтяным полям и создавать напряжение там, где уже налажена мирная жизнь. Другая особенность Идлиба — контроль военными Эрдогана и их "ручными боевиками" сирийско-турецкой границы, через которую можно провозить всё что угодно — от оружия до новых обученных головорезов, которых можно натравить на правительственные войска.
До первой провинции Великого Турана (пояса протурецких государств вокруг Средиземного и Каспийского морей) ещё далеко, однако через Идлиб президент Турции получает возможность будоражить целый регион. Правда, за возможность влиять на судьбу Сирии и значительной части Ближнего Востока Эрдоган регулярно платит жизнями своих солдат. В этом его упрекают не только европейские СМИ, но также американские и даже местные, турецкие. Последний "чек" на оплату близости турецких военных и боевиков обошёлся армии Турции в трёх убитых солдат. Официального ответа на вопрос о том, как турецкие солдаты оказались в районе проведения антитеррористической операции сирийской армии, до сих пор нет.
Спустя пять лет после того, как первые турецкие подразделения вторглись на территорию Сирии, сил на проведение собственной воли в раздираемой войной стране у Эрдогана и его соратников остаётся всё меньше. Однако у руководителя Турции нет другого выбора — сдать Идлиб под контроль сирийской армии означает полную утрату позиций в регионе и скорую необходимость перераспределять потоки "лояльных боевиков" дальше, в Ливию. Кроме того, механизм влияния на Сирию может оказаться куда сложнее, чем кажется на первый взгляд. По словам политолога Маиса Курбанова, Турцией, как хвостом собаки, по-прежнему виляют из Вашингтона.
Уход Турции будет означать уход всего НАТО, а значит, и США из этого региона. Если это произойдёт, Сирия обретёт настоящую свободу, а это, вероятно, противоречит интересам Америки в регионе. Кроме того, в Сирии по-прежнему находится значительное количество проиранских сил, которые представляют угрозу для другой страны — Израиля, поэтому Израиль тоже может быть заинтересован в поддержании конфликта. По сути, Турция выполняет приказы своих союзников по НАТО и оставляет напряжение там, где это требуется
История с военным присутствием Турции в Сирии, по мнению Курбанова, будет стоить Эрдогану поста президента — на следующих выборах он, вероятно, проиграет более дальновидному и миролюбивому политику, которого турецкий народ может выбрать в ходе голосования.
Эксперты полагают, что в среднесрочной перспективе, ближе к 2050 году, Анкара вполне может заполучить собственные системы ядерного оружия первого поколения.
20 января, 21:40
Фото © Kayhan Ozer / Anadolu Agency / Getty Images
На сегодняшний день ядерное оружие становится главенствующим фактором в мировой политике, и страны Ближнего Востока уже не исключение. Так, на прямые вопросы МАГАТЭ о наличии ядерного оружия Израиль уклоняется от ответа, а Иран задаётся вопросом, каким образом промышленность страны получит "металлический плутоний", из которого, кстати, можно собрать ядерную боеголовку. Неудивительно, что президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, признавая отсутствие ядерного оружия, высказал несогласие со складывающейся ситуацией. Он считает неприемлемым то, что Турция не может иметь ядерное оружие.
— У некоторых стран есть ракеты с ядерными боеголовками, и не одна или две. Но мы не можем иметь их. Это я не могу принять, — выразил свою позицию турецкий лидер ещё в сентябре 2019-го на экономическом форуме в Сивасе. — Нет ни одной развитой страны в мире, которая не имела бы их, — добавил он.
Известный израильский политолог Яков Кедми высказал предположение, что Турция рано или поздно обзаведётся ядерным арсеналом. Лайф поговорил с экспертами, которые оценили реальную возможность и необходимость для Эрдогана получить свой ядерный чемоданчик.
Фото © Omer Yasin Ergin / Anadolu Agency via Getty Images
Военный эксперт Константин Сивков полагает, что произвести собственное ядерное оружие Турция, скорее всего, не в состоянии, так как не обладает необходимым научным и технологическим потенциалом.
— Для того чтобы создать своё ядерное оружие, нужно производство по обогащению урана. Необходима собственная научная школа, которая позволяет воспитывать поколения учёных, готовить специалистов. Достаточно вспомнить, что атомную станцию "Аккую" в Турции строит Россия, чтобы понять, что такой школы нет. Поэтому в ближайшей перспективе, лет через 10–15, бомбы у них не будет, — отметил он.
Эксперт также добавил, что кроме самой бомбы нужны и средства доставки, с которыми у Анкары тоже есть определённые проблемы. У Турции нет ракет для доставки ядерных боеприпасов или самолётов-носителей. А поскольку существует Договор о нераспространении ядерного оружия, получить стороннюю помощь в достижении таких целей у турецкого руководства вряд ли получится.
— Если даже предположить, что они действительно пойдут к этой цели напролом, в среднесрочной перспективе, лет через 25–30, теоретически у них что-то получиться может. Однако в случае успеха они разработают системы лишь первого поколения, в то время как у других стран будут уже системы четвёртого поколения. Стоит учитывать и такой момент — современный политический режим существует благодаря Эрдогану. Как долго он будет у власти — вопрос. Но вряд ли он останется на срок 10–15 лет. Скорее всего, он уйдёт значительно раньше. Те, кто придёт ему на смену, наверняка будут сильно отличаться от него самого, а значит, они-то уж точно не решатся на создание своей атомной бомбы. Поэтому, с моей точки зрения, ядерная угроза со стороны Турции на сегодняшний день неактуальна, — подчеркнул Константин Сивков.
Фото © Huseyin Demirci / Anadolu Agency via Getty Images
В сегодняшней Турции и так есть запас американского ядерного оружия на авиабазе Инджирлик, которое может служить сдерживающим фактором, чтобы Турция не пыталась создать своё, полагает военный эксперт Дмитрий Литовкин.
— У нас на сегодняшний день есть целый ряд стран, которые, не являясь членами ядерного клуба, имеют своё ядерное оружие, это Пакистан, ЮАР, Израиль, Индия, санкций к ним не применяют. Вопрос в том, нужно ли это ядерное оружие? С одной стороны, это гарантия безопасности. У Северной Кореи вроде оно есть — и её никто не трогает. А у Саддама Хусейна, например, не было. С другой стороны, малый арсенал всё равно не решит проблему независимости. Опыт России и США — это длительный эволюционный путь, в ходе которого огромными затратами была создана атомная отрасль, а также системы хранения и обеспечения безопасности. Всё это очень дорого, нужно ли это Турции — большой вопрос, — пояснил Литовкин.
Вне американской геополитики
После ливийской операции и действий на собственных рубежах в Сирии и Ираке можно говорить о том, что Турция кардинально изменила подходы к позиционированию себя в мире по сравнению с тем, какой она была до начала «арабской весны» и сирийской войны. Вначале республика следовала в обозе американских геополитических конструкций. Сейчас Турция позиционирует себя как самостоятельное региональное государство и претендует на звание полноценной великой державы: Анкара хочет вернуть те возможности и тот статус в мире, которым обладала Османская империя. Это неизбежно приводит как к конфликтам с соседями, расположенными на территориях бывшей Османской империи (Сирия, Ирак, Греция, Египет и т. д.), так и трениям с другими сверхдержавами, которые, конечно, не заинтересованы в чрезмерном усилении Турции и ее проникновении в чужие сферы влияния.
Общественность наблюдает регулярные попытки добиться от Анкары признания ее зависимости от вашингтонского диктата. США давят на Турцию, агитируя отказаться от контракта с Россией на покупку С-400 и не ставить их на вооружение. Также в Вашингтоне негативно оценивали действия республики на греческом шельфе. Турецкое руководство прекрасно понимает, что дело тут не в самих комплексах, а в том, что Анкара в данном случае принимает решения вне американской стратегии по сдерживанию России, следования которой США требуют от членов НАТО. В ответ на давление власти Турции заявляют, что это вопрос военно-политической субъектности: Анкара сама вольна решать, что и у кого покупать в интересах реализации собственных амбиций и обеспечения военной безопасности. Именно поэтому дипломатический клинч по С-400 продолжает доминировать в повестке.
РФ в рамках противостояния с США, естественно, подпитывает турецкие амбиции, так как они объективно обостряют отношения Турции и Соединенных Штатов, а также вносят разногласия и конфликты в связи между странами враждебного России Североатлантического альянса. То же самое касается и сепаратных сделок Сирии или Ливии, заключаемых Анкарой в обход США и структур НАТО. Подобные соглашения выходят за рамки прежней системы мироустройства и «порядка, основанного на американских правилах», когда два государства договариваются о реализации своих интересов без оглядки на мирового гегемона.
Это не означает, что данные страны являются дружественными, наоборот, в их отношениях есть масса спорных моментов и общего «геополитического трения».
DISTINCTIVE FEATURES OF TURKISH FOREIGN POLICY
The article reveals the characteristics of Turkish foreign policy and analyzes the evolution of foreign policy ideology. Mechanisms for the implementation of “soft power” and activities of Turkish NGOs are examined.
Ядерная мечта Эрдогана. Когда Турция создаст ядерную бомбу
Что дальше?
Очевидно, что Москва будет прилагать усилия для сдерживания расширения турецкого влияния как в Азербайджане, так и Киргизии. Как показывает практика отношений с Турцией, Эрдоган отступает лишь там, где он встречает твердый отпор. Подобное произошло в Ливии: турецкому руководству дали ясно понять, что переход линии Сирт — Аль-Джуфра по направлению к нефтяным полям Киренаики и Бенгази неприемлем.
Главным же препятствием для реализации глобальных планов Эрдогана является слабость турецкой экономики, которая имеет серьезные структурные проблемы, нестабильную национальную валюту и подвержена риску различных санкций, вводимых как США, так и Россией, которых Турция стремится всеми силами избегать.
Несмотря на внешнюю стабильность контроля Эрдогана над внутренней политикой страны, в Турции существует серьезная оппозиция, выступающая решительно против неоосманских амбиций президента — это касается и республиканцев, и кемалистов, и курдов. Несмотря на патриотический подъем и милитаристический угар, значительная часть общества не хочет расставания со светским характером государства и возвращения Турции на рельсы строительства империи с религиозно-националистической подоплекой.
Нет ясности и относительно того, сможет ли кто-то продолжить курс Эрдогана после его ухода (с годами он не молодеет). На данный момент политика Турции персонифицирована и во многом отражает личные амбиции, которые проявляются в таких проектах, как Стамбульский канал или мечетизация Святой Софии. Но пока действующий президент у власти, Анкара от текущего курса не отступит. А это грозит дальнейшим подрывом мироустройства, а также созданием как проблем, так и возможностей для окружающих Турцию стран — в том числе и для России.
Данная статья является исключительно мнением автора и может не совпадать с позицией редакции.
Похожие темы научных работ по политологическим наукам , автор научной работы — Парланова Айла Тельман Кызы
Геополитическая борьба России, Турции и Ирана в Центральной Азии и Закавказье «Неоосманизм» в региональной политики Турции Евразийство и евразийская интеграция в политической идеологии и практике Турции Модернизация по-турецки: идеологические основы и политическая практика «Неоосманизма» Эволюция внешнеполитической стратегии турецкой республики после 2002 г i Не можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы. i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.Отдать трон за последнюю подлость: Зачем Эрдоган перебрасывает войска в Идлиб перед встречей с Путиным
Текст научной работы на тему «Отличительные особенности внешнеполитической стратегии Турции на современном этапе»
ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОЙ СТРАТЕГИИ
ТУРЦИИ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
DISTINCTIVE FEATURES OF TURKISH FOREIGN POLICY
В статье выявляются характерные черты внешней политики Турции, анализируется эволюция внешнеполитической идеологии. Рассматриваются механизмы реализации «мягкой силы» и деятельность турецких неправительственных организаций.
Ключевые слова: Турция, неоосманизм, пантюркизм, панисламизм, «мягкая сила».
С момента образования Турецкой Республики внешнеполитическая линия страны претерпела заметные изменения. Политические и идейные основы турецкого государства были заложены М.К. Ататюрком. «Шесть стрел» М.К. Ататюрка (республиканизм, национализм, народность, лаицизм, этатизм, революционность), а также лозунг «Мир в стране - мир во всем мире» означают отказ от османских имперских амбиций. Однако с приходом к власти Партии справедливости и развития (ПСР) принципы кемализма были поставлены под сомнение.
Идеологом современной внешней политики Турции является Ахмет Да-вутоглу. Турецкий политик, будучи профессором Стамбульского университета, представил в книге «Стратегическая глубина» свое видение относительно будущего страны. По мнению автора, значение любого государства на мировой арене определяется геостратегическим положением и «исторической глубиной» [1]. Турция, как наследница Османской империи, должна восстановить свое господство в «ближнем зарубежье», а впоследствии превратиться в мировую державу.
С приходом на министерский пост А. Давутоглу выдвинул идею «ноль проблем с соседями» [2]. В отличие от лозунга «Мир в стране - мир во всем мире», этот принцип подразумевает активный поиск «нуля», т.е. для поддержания добрососедских отношений необходимо способствовать установлению
в этих государствах лояльных Анкаре режимов. Предложенная А. Давутоглу доктрина стала стратегической «дорожной картой» для реализации нового внешнеполитического курса страны.
В 2012 г. перед ПСР были поставлены цели, которые необходимо достичь к 2023 г., т.е. к столетию основания Республики. Среди них особое внимание привлекают следующие: улучшение имиджа страны на мировой арене, углубление сотрудничества с тюркскими республиками и продвижение турецкой культуры [3]. В программе ПСР есть отдельный раздел, посвященный внешней политике, где также зафиксировано стремление поддерживать тесные контакты со странами Центральной Азии, с которыми Турцию «объединяет общая история и культура» [4]. В документе указано, что внешнеполитический курс страны будет проводиться с учетом ее исторического и географического положения. Среди приоритетных направлений внешней политики выделяется Ближний Восток, где Турция продолжит прилагать усилия «для достижения мира и прекращения кровопролития» [4]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что на сегодняшний день основополагающими принципами внешней политики Турции являются неоосманизм и пантюркизм.
Неоосманизм подразумевает стремление Турции восстановить былое оттоманское величие. Основными направлениями являются Ближний Восток, Северная Африка, Кавказ, Крым и Балканы. Важно, что термин «неоосманизм» не используется в официальных документах и представляет собой неофициальную доктрину Турции по расширению своего влияния в странах, которые входили в состав Османской империи. Термин «неоосманизм» был введен в оборот в 1985 г. английским исследователем Дэвидом Бэрчардом [5], однако данная концепция стала предметом обсуждения лишь с 2003 г., когда Турция не пропустила через свою территорию американские войска, направлявшиеся в Ирак. Анкара продемонстрировала, что не собирается выполнять роль «младшего партнера» США и имеет свои геополитические интересы на Ближнем Востоке.
Пантюркизм - идея интеграции тюркских народов и государств, которая принимает как радикальную форму с призывами к созданию единого государства «Великий Туран», так и более умеренную с проектами «Тюркского содружества наций», «Ассоциации независимых тюркских государств» [6]. Свою актуальность концепция пантюркизма приобретает после распада СССР. Стремясь заполнить вакуум, образовавшийся в Центральной Азии и на Кавказе, Анкара объявляет себя «старшим братом» тюркских стран. Однако география пантюркистских устремлений не ограничивается постсоветским пространством: тюркские народы расселены на обширной территории от Средиземноморья до Дальнего Востока России и Синьцзян-Уйгурского автономного
района Китая. Например, для того, чтобы продемонстрировать свою солидарность с «тюркским миром», Турция не раз критиковала политику китайских властей относительно уйгуров.
Несмотря на то что менее развитые тюркские государства и народы изначально охотно шли на контакт со сравнительно преуспевающей Турцией, отдача оказалась не такой, как рассчитывали в Анкаре [7]. Дело в том, что эти народы идентифицируют себя не как тюрки, а как узбеки, киргизы, туркмены и т.д. К тому же, чрезмерное усиление турецкого присутствия рассматривается тюркоязычными государствами как угроза национальной безопасности. Тем не менее, отказываться от своих интересов Анкара не собирается. В этой связи для Турции крайне важно, чтобы реализация внешнеполитического курса проходила без оказания прямого давления на соседние страны, поэтому для достижения намеченных амбициозных целей Анкара применяет «мягкую силу».
Культурно-образовательная активность Турции является одним из проявлений «мягкой силы». По всему миру открываются лицеи и университеты с углубленным изучением турецкого языка и истории, выделяются стипендии для обучения иностранных студентов в Турции. В 1991 г. в Казахстане был открыт Международный казахско-турецкий университет им. Х.А. Яссави (МКТУ) в г. Туркестан, а в 1995 г. в Кыргызстане, в г. Бишкек - Киргизо-турецкий университет Манас. Европейское направление не является исключением. В Гагаузии существует разветвленная сеть турецких школ, для студентов действуют стипендиальные программы.
Для углубления сотрудничества со странами региона создана сеть как государственных, так и негосударственных структур, среди которых наиболее известное - Агентство тюркского сотрудничества и развития (Т1КА), которое входит в структуру МИД Турции. Т1КА было основано в 1992 г. для развития всесторонних отношений с тюркскими странами и народами. На сегодняшний день Агентство имеет представительства в 50 странах мира [8].
С 1992 г. проводятся саммиты глав тюркоязычных государств. В 2009 г. на саммите в г. Нахичевани было принято решение о создании Совета по сотрудничеству тюркоязычных стран (ССТС). В него вошли Турция, Азербайджан, Казахстан и Кыргызстан, а в 2014 г. Туркменистан. ССТС - это межправительственная организация, целью которой является развитие сотрудничества в области экономики, культуры и образования между государствами-членами. Например, в области культуры и образования Советом учреждена премия «Гордость тюркского мира». В 2015 г. на саммите в Астане главы государств подчеркнули необходимость создания общего тюркского телевизионного канала (идею предложил Нурсултан Назарбаев в 2013 г.). В связи с
тем, что в 2015 г. одной из центральных тем обсуждения стала проблема противодействия терроризму, сегодня открытие совместного канала представляется необходимым для обеспечения информационной безопасности государств-членов ССТС. Кроме того, в рамках организации было заключено ряд соглашений, например, Соглашение об образовании Тюркской академии ССТС, Соглашение по созданию Фонда поддержки тюркской культуры и тюркского наследия ССТС и т.д.
В 1993 г. была создана Организация по культуре и искусству тюркоя-зычных стран (TURKSOY). Цель организации - укрепление братства и дружбы между тюркскими народами, сохранение и развитие тюркского культурно-исторического наследия. Наряду с такими странами, как Турция, Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан, Туркменистан и Узбекистан в тURKSOY входили субъекты Российской Федерации: Татарстан, Башкортостан, Алтай, Хакасия, Саха, Тува [9]. Однако в период обострения российско-турецких отношений все республики, кроме Татарстана, вышли из TURKSOY. Тем не менее, организация успела открыть в 2012 г. кафедру ТЮРКСОЙ в Башкирском государственном педагогическом университете.
С 2007 г. распространение культурного влияния Турции осуществляется через Институт Юнуса Эмре. В его задачи входит продвижение турецкого языка и культуры. В 2013 г. в России состоялось открытие центра им. Юнуса Эмре в Казанском федеральном университете.
Для реализации внешнеполитических целей Анкара также использует экономические рычаги. В 2014 г. Турция выделила более 3 млрд долл. финансовой помощи развивающимся странам, при этом большую часть средств получила Сирия - более 2 млрд, на втором месте Тунис - 200,7 млн, на третьем Кыргызстан - 84,8 млн [10]. Анкара не ограничивается оказанием безвозмездной помощи, первостепенной задачей на пути к превращению страны в регионального лидера является создания мощной экономики. В соответствии с документом «Политическое видение ПСР 2023» Турция к указанному году должна войти в десятку крупнейших экономик мира [11], поэтому Анкара стремится заключить соглашения, которые будут способствовать росту реальных доходов населения страны. Следовательно, в основе современной внешней политики Турции наряду с такими принципами, как неоосма-низм и неопантюркизм, лежит прагматизм.
Для Турции тюркские и ближневосточные государства - это, прежде всего, новые рынки сбыта и источники сырья. Турция является второй в мире (после Китая) экономикой по темпам роста потребления электроэнергии и природного газа, однако за счет собственных источников покрывается не более 25 % совокупного спроса на энергоресурсы [12]. Кроме того, цель Турции
- превратиться в региональный энергетический хаб, поэтому она активно участвует в разработке проектов транспортировки энергоресурсов из Каспийского региона через свою территорию в Западную Европу. Трубопроводы Ба-ку-Тбилиси-Джейхан, Баку-Тбилиси-Эрзурум и проект газопровода TANAP воспринимаются как стремление Р.Т. Эрдогана сосредоточить в своих руках рычаги влияния на ЕС и США. Переговоры с Россией о строительстве «Турецкого потока» также демонстрируют стремление Турции стать центральным звеном в энергетическом коридоре «Восток-Запад».
Помимо торгово-экономического и культурного взаимодействия, Анкара уделяет особое внимание военно-политическому сотрудничеству. В 2010 г. Турция и Азербайджан заключили Договор о стратегическом партнерстве и взаимопомощи, в соответствии с которым в случае нападения третьей страны, стороны обязуются оказывать всестороннюю помощь [13]. В 2015 г. была зафиксирована активизация Турции на Кавказе: Турция, Азербайджан и Грузия провели совместные военные учения «Кавказский орел», в которых участвовало около 1 тыс. военнослужащих. В 2001 г. по инициативе Турции была создана Черноморская военно-морская группа оперативного взаимодействия «Блэксифор», членами которой являются Болгария, Грузия, Россия, Румыния, Турция и Украина. Членство в данной группе позволяет турецким военным кораблям заходить по особому уведомлению во все порты и военно-морские базы стран Причерноморского региона. Большое значение придается деятельности в рамках программы НАТО «Партнерство ради мира»: Анкара взяла на себя роль посредника между США и странами Центральной Азии и Кавказа. Например, в феврале 2015 г. была достигнута договоренность с главой Генерального штаба Кыргызстана А.Т. Алымкожоевым о двойном увеличении турецких квот на обучение военных из Кыргызстана.
Важным направлением военной политики Турции является Греция, которая рассматривается как исторический враг. Спорными остаются вопросы о статусе греческих островов, кипрская проблема и взаимные притязания сторон на акваторию Эгейского моря и воздушное пространство над ним. В 2016 г. было зафиксировано несколько нарушений воздушного пространства Греции военными самолетами Турции. Однако в Анкаре объясняют подобные нарушения правовыми различиями, т.к. Турция до сих пор не признает 10-мильную зону территориальных вод Греции.
В странах арабского мира Анкара придерживается несколько иной тактики: прежде всего, выступает в роли лидера исламского мира и защитника интересов мусульман. Несмотря на то, что в соответствии с Конституцией Турция является светским государством, сегодня в стране активно пропаган-
дируют идею панисламизма, в основе которой лежит представление о «единстве» мусульман всего мира.
На Ближнем Востоке Анкара предлагает «турецкую модель» развития, в которой, по мнению руководства страны, успешно сочетаются ислам и демократия. В Сирии в ходе «арабской весны» Турция оказала поддержку вооруженной оппозиции, т.к. Р.Т. Эрдоган ожидал, что революция обернется свержением Б. Асада. Тем не менее, сирийскому президенту удалось удержать власть в стране, более того, сирийское правительство получило поддержку со стороны России. Однако для Турции Сирия является сферой жизненно важных интересов, кроме того, сирийский конфликт повлиял на внутриполитическую ситуацию, обострив проблему курдского сепаратизма. В результате, Анкара начинает применять «жесткую силу». В ноябре 2015 г. турецкий истребитель сбил российский бомбардировщик Су-24, в декабре Турция ввела войска в Ирак, а затем и в Сирию. Анкара подобным образом демонстрирует, что не откажется от своих геополитических амбиций, и в случае необходимости готова применять силу.
Таким образом, важнейшими факторами формирования внешнеполитической стратегии Турции являются особенности ее географического положения, идеология неоосманизма, пантюркизма и панисламизма. Однако если раньше для превращения страны в регионального лидера Турция пользовалась в основном инструментами «мягкого» воздействия, то сегодня увеличивается вероятность перехода к «жесткой силе».
Список использованных источников и литературы
5. Аватков В.А. Неоосманизм. Базовая идеологема и геостратегия Турции // Свободная мысль. - 2014. - № 3. - С. 74.
6. Габер Е.В. Политика Турции на Кавказе и в Центральной Азии в постсоветский период // Центральная Азия и Кавказ. - 2011. - Т.14, № 3. -С. 162.
7. Шкира Н.В. Пантюркизм, пантуранизм, «неоосманизм» и экономические интересы России и Турции // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. - 2014. - № 165. - С. 149.
9. Аватков В.А., Бадранов А.Ш. «Мягкая сила» Турции во внутренней политике России // Право и управление. XXI. - 2013. - № 2 (27). - С. 7.
12. Оздемир В., Гулиев И.А. Энергетическая дипломатия Турции // Вестник МГИМО. - 2016. - № 2 (47). - С. 102.
Ничего личного
Возможность компромисса ради достижения конкретных взаимных выгод здесь и сейчас перевешивает «трение» и периодические обострения — поэтому в свое время были заключены соглашения по сирийским Африну, Идлибу и Рожаве, а также коллективных договоренностей о создании коалиционного правительства Ливии, одобренного и Россией, и Турцией. Все это происходит по принципу «ничего личного — только бизнес».
В США аналитики рассматривают такое отношение как партнерство «ревизионистских держав» в целях демонтажа «порядка, основанного правилах». Поскольку каждая страна по отдельности слабее мирового гегемона, «ревизионистским государствам» выгодно заключать ситуативные договоры, чтобы осуществлять перераспределение сфер влияния и подрывать слабеющее американское господство. Для Вашингтона неприемлемы как претензии России на субъектную внешнюю политику и прилегающие к ее границам сферы влияния, так и пантюркистские амбиции Эрдогана, направленные на формирование геополитических конструкций, неподконтрольных или полностью антагонистичных Соединенным Штатам.
Интерес к такому партнерству отнюдь не означает, что для России оно полностью безопасно. Как показала война в Нагорном Карабахе, Турция пробует на зуб в том числе и традиционные российские сферы влияния, добиваясь при этом определенных успехов. Да, Анкаре не удалось стать закавказским «арбитром», но получилось укрепить авторитет в Азербайджане и создать предпосылки для развертывания собственной военной базы в стране. Нельзя забывать и о прочих политических и экономических выгодах, которые несет сухопутный транспортный коридор из Турции в Баку.
Власти Анкары очень удачно воспользовалась политической слабостью Еревана после событий 2018 года: приход к власти Пашиняна создал предпосылки для удобной конфигурации войны, в которой у Армении не было особых шансов на успех. Пашинян в этом отношении стал «находкой» как для Алиева, так и Эрдогана. Подобно случаю с Катаром, власти Турции умело использовали подвернувшуюся возможность.
Внешняя политика Турции – сложная многовекторность
Стремление турецкого руководства поставить национальные интересы выше блоковой солидарности с Западом привели к разногласиям Анкары с традиционными союзниками (США, ЕС, НАТО), с одной стороны, и к укреплению связей с Россией, с другой. Впрочем, периодически эти связи тестируются на прочность.
С момента вступления Турции в НАТО в 1952 году основным стратегическим партнером страны становятся США. Да и сам Альянс рассматривается большинством турок преимущественно как инструмент американской геополитики. Сегодняшний конфликт с Вашингтоном берет начало в годы президентсва Барака Обамы, а при Дональде Трампе он приобрел устойчивый тренд на углубление. Истоком трений стало подозрение турецких властей в том, что США приложили руку к протестному движению «Гези» (2013 год) и к попытке мятежа военных в Стамбуле и Анкаре (2016 год). Плюс к этому – открытая поддержка Вашингтоном ряда организаций сирийских курдов, которые в Турции считаются террористическими. Симптомами конфликта стали приобретение Турцией российских ЗРК С-400 , арест американского пастора Эндрю Брансона, скандал вокруг самолетов F-35 и т.д.
Стратегические противоречия с США коренятся в попытках Анкары вести многовекторную политику, при которой декларируется равная значимость «атлантического», ближневосточного (с упором на религиозную составляющую) и российского направлений.
Однако в одиночку противостоять давлению Соединенных Штатов Турция не в состоянии, отсюда – ее стремление укрепить связи с альтернативными центрами силы: Европейским союзом и Россией (на Ближнем Востоке союзников у нее, кроме Катара, нет).
Многие десятилетия западноевропейские государства рассматривали Турцию как важный инструмент обеспечения своих геополитических интересов в отношении СССР («передовой бастион» Запада) и ближневосточных государств (продвижение т.н. «турецкой модели» в качестве образца для мусульманских стран региона). В результате возникла экономическая и социальная взаимозависимость Турции с государствами ЕС. Половина внешней торговли и значительная часть турецкой экономики в целом ориентированы на ЕС, где постоянно проживают миллионы этнических турок, в том числе имеющих турецкое гражданство.
В 90-е годы прошлого столетия военно-политическое значение Турции для западных союзников по понятным причинам ослабло, а с приходом к власти Партии справедливости и развития (2002 год) началось политическое, идеологическое и шире – цивилизационное - отдаление страны от Европы, проявившееся в отказе от односторонней ориентации на Запад за счет усиления ближневосточного вектора в международной ориентации.
В результате Брюссель практически открытым текстом дал понять, что не готов видеть Турцию в составе ЕС . Более того, нарастающая критика внутренней и внешней политики Анкары переросла в обещание конкретных санкций. Тем не менее турецкое руководство, акцентируя уникальность геополитического положения страны и «приверженность демократическим ценностям», а заодно угрожая открыть границы с Болгарией и Грецией для миллионов азиатских и африканских мигрантов, продолжает удерживать Брюссель в режиме диалога. Впрочем, и объединенная Европа заинтересована в хороших отношениях с вестернизированной и адекватной Турцией в регионе, который все больше погружается в хаос противостояния всех со всеми.
В определенной мере негативный исторический опыт, националистические и религиозные парадигмы турецкой государственности затрудняют и восприятие России в качестве по-настоящему близкого партнера. Тем не менее, две страны смогли наладить действительно прочные отношения в сфере экономики, а несколько лет назад сблизились в политической и в военно-технической сферах.
Вместе с тем нельзя упускать из вида определенное несовпадение конечных интересов Москвы и Анкары на важном для них сирийском направлении. И это определяет сложный характер альянса двух стран в рамках Астанинского формата. Соперничество в Сирии уже привело страны к серьезному кризису в 2015 году, сохраняются известные противоречия и сегодня. Причиной того, что эти противоречия вновь вышли на поверхность , стало наступление сирийской армии на последний оплот террористов – Идлиб, а поводом - гибель турецких военных от артилерийского огня правительственных войск в результате того, что турецкая сторона не проинформировала российскую (а, значит, и сирийскую) сторону о перемещениях своих войск. Со своей стороны, в процессе полемики вокруг инцидента Реджеп Таййип Эрдоган заявил чуть ли не о прекращении Астанинского проекта (впрочем, тут же призвав к его возобновлению)[i]. При этом Эрдоган подчеркнул, что Турция «на данном этапе» (Sic!) не считает нужным вступать в конфликт или в серьезные разногласия с Россией, т.к. обе страны совместно реализуют масштабные экономические проекты – АЭС в Аккую и газопровод «Турецкий поток». Впрочем, эмоции турецкого лидера вскоре поутихли, а Москва, как всегда, реагировала на его заявления корректно и сдержанно.
Сегодня Турция, анонсируя неприятие «лицемерия и диктата Запада», демонстрирует дрейф в сторону национальных и религиозных ценностей, являющих собой смесь тюркизма, «неоосманизма» и суннитского ислама.
При этом в реальности разногласия между Анкарой и западными столицами не должны восприниматься как проявление окончательного разрыва союзнических отношений с США и ЕС - Турция по-прежнему во многих сферах зависит от своих западных партнеров. Вероятно, как минимум, в среднесрочной перспективе руководство страны продолжит апеллировать и к Россиии, и к Западу, отстаивая свои интересы на Ближнем Востоке и другим направлениям.
Свежий пример: после гибели турецких военных Эрдоган попросил своих стратегических союзников – американского президента и германского канцлера - оказать давление на Москву (тоже, между прочим, своего стратегического союзника) с тем, чтобы последняя убедила Башара Асада остановить наступательные действия.
Сидеть на двух стульях просторно, но рискованно. Особенно, если учесть, что в Сирии Анкара уже ведет войну на два фронта: с одной стороны, ее солдаты фактически воюют с сирийской армией, с другой – против курдского ополчения, за которым стоят американцы.
Судя по всему, сложная многовекторная политика Турции продолжится и в перспективе, что будет неизбежно создавать определенные трудности в ее взаимоотношениях со всеми контрагентами в мировой политике.
Чем грозит миру расширение турецкой сферы влияния
К середине 2021 года Турция продолжает реализовывать стратегию расширения военно-политического, экономического и культурного влияния в странах, которые условно могут быть включены в проект так называемого «Великого Турана». Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган в рамках своего экспансионистского курса не ограничивается неоосманской и пантюркистской риторикой и подкрепляет слова вполне конкретными решениями, которые в прошлом году вылились в военные кампании в Сирии, Ираке, Ливии и Нагорном Карабахе.
Фрагментация поздневашингтонского мироустройства и ослабление влияния США в Евразии и Африке обуславливает возникновение геополитических возможностей, которыми пользуются не только Китай, Россия и Иран, но и Турция. Уже нет нужды консультироваться по каждому вопросу с Вашингтоном и ждать его одобрения. Можно действовать самостоятельно и брать то, что можешь удержать, ставя гегемона и окружающих перед свершившимся фактом.
Военный эксперт Борис Рожин рассказывает, чем грозит расширение турецкой сферы влияния и к каким последствиям для сегодняшних стран-партнеров Анкары это может в перспективе привести.
От переворота к «Великому Турану»
Новую реальность военно-политическое руководство Турции осознало достаточно быстро: масштабная перестройка и трансформация страны в «ревизионистскую державу», которая объективно подрывает существующее мироустройство, начались после неудачного военного переворота в 2016 году.
Концепция «Великого Турана» и призрак неоосманской империи обуславливаются, в значительной части, действиями Турции на территориях, некогда входивших либо в состав Османской империи, либо сферы ее влияния. Сирия и Ирак и вовсе были провинциями одной страны, как и часть Кавказа. То же самое верно в отношении стран Аравийского полуострова, Ливии и части сегодняшних государств северо-восточной Африки. Там, где есть слабость государственной власти, замороженный или вялотекущий конфликт, Турция видит возможность для влияния или вмешательства, чтобы обеспечить участие в подобном противостоянии на выгодных для себя условиях и конвертировать собственные военно-политические усилия в геополитические и экономические преференции.
Как это работает?
Например, в период давления Саудовской Аравии на Катар Турция предоставила Дохе комплекс мер, помешав планам экономической блокады и прямой интервенции. В обмен на вложения Турция получила военную базу в эмирате, выгодные для себя кредиты, поддержку разветвленной информационной сети Катара, которая куда как более влиятельна в арабском мире, нежели собственные турецкие СМИ. Кроме того, Доха значительно активнее поддерживала многие заграничные операции Анкары на разных уровнях. Разумеется, всего этого могло и не быть, если бы не произошла размолвка в рядах саудовской коалиции и Катар не сделали изгоем, который начал искать дружбы Турции и Ирана. В Анкаре увидели возможность и оперативно ее использовали, получив долгосрочные выгоды.
Схожие тенденции наблюдаются и в Средней Азии, где Турция уже несколько лет активно «окучивает» Киргизию, занимаясь последовательным усилением политического, экономического и культурного влияния на это подверженное постоянной нестабильности государство. Такая неустойчивость, которая приводит к достаточно частым сменам власти через улицу, подвергает эрозии традиционные сферы влияния России и Китая и к тому же создает возможности для проникновения турецких интересов и капитала. Разумеется, Киргизия достаточно далеко от Турции и вряд ли перейдет под власть Эрдогана, но усиление ее влияния в Киргизии отражает амбиции Турецкой Республики, показывая расширившиеся границы притяжения «Великого Турана».
Аннотация научной статьи по политологическим наукам, автор научной работы — Парланова Айла Тельман Кызы
В статье выявляются характерные черты внешней политики Турции , анализируется эволюция внешнеполитической идеологии. Рассматриваются механизмы реализации «мягкой силы» и деятельность турецких неправительственных организаций.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.Читайте также: