Место действия дно филадельфии
Обновлено: 01.05.2024
Что же там произошло на самом деле?
У «Элдриджа» довольно обычная биография боевого корабля, но в ней есть одна загадочная дата — 28 октября 1943 года. В этот день эсминец, на борту которого находился экипаж из 181 человека, использовался на базе ВМФ США в Филадельфии для проведения особо секретного эксперимента.
Спуск на воду «Элдриджа» 25 июля 1943, штат Нью-Джерси.
Американские военные, заинтересовавшиеся работами знаменитого физика Альберта Эйнштейна, поставили перед ним задачу — обеспечить невидимость боевых кораблей, как минимум на экранах радаров, а как максимум — и визуально. Эйнштейн полагал, что такой результат может быть достигнут при помощи электромагнитного поля высокой мощности, сгенерированного вокруг материального объекта определенным образом.
Сам великий физик был «теневым куратором» проекта, а непосредственные опыты проводили его менее известные коллеги. Четыре мощных генератора электромагнитных колебаний были смонтированы на новейшем эсминце «Элдридж».
Первые опыты были проведены летом 1943 года, непосредственно у причала. Генераторы не были задействованы на полную мощность, но, тем не менее, результаты получились обнадеживающими. Побочным эффектом стало тяжелое состояние многих членов экипажа — головная боль, рвота, ожоги тканей.
Телепортация с тяжелыми последствиями
Командование ВМС США, поколебавшись, решило, что игра стоит свеч. 28 октября 1943 года в 9 утра генераторы на «Элдридже» были включены на полную мощность. Вскоре эсминец окутала мутная зеленоватая дымка, после чего он исчез — и с экранов радаров, и с глаз совершенно потрясенных наблюдателей.
Но это было только начало. Исчезнувший в Филадельфии «Элдридж» возник из воздуха в Норфолке — на главной базе ВМФ США в Атлантике, что примерно в 300 километрах от места проведения эксперимента. Затем корабль «вернулся» в Филадельфию.
Когда генераторы были отключены, и наблюдатели вместе с учеными поднялись на борт «Элдриджа», их глазам предстала жуткая картина. Часть команды погибла, причем тела некоторых моряков как будто «вросли» в корпус корабля. Те, кого эта участь миновала, получили ожоги и находились в состоянии безумия. Несколько десятков человек просто пропали без вести. Относительно здоровыми оказались не более 20 членов экипажа.
Такой результат убедил флотское командование, что эксперименты пора сворачивать. События 28 октября 1943 года были строго засекречены, и гриф секретности не снят до сих пор.
Перевод эскортного миноносца Eldridge в Греческий королевский военно-морской флот, 15 января 1951 года,
Доктор Джессуп срывает покровы
В 1955 году американский уфолог Морис Джессуп выпустил книгу под названием «Доводы в пользу НЛО». После ее выхода автор получил письмо от некоего Карлоса Мигеля Альенде, который уверял, что стал свидетелем кое-чего такого, что не уступает по своей значимости загадке НЛО. И далее мистер Альенде привел описание «Филадельфийского эксперимента», приведенное выше.
Спустя пару лет в Управление военно-морских исследований бандеролью прислали книгу Джессупа с пометками на полях, которые касались, в том числе, и загадочного экспертимента. Озадаченные военные вызвали Джессупа, чтобы он объяснил, что все это значит. Уфолог заявил, что заметки на полях сделаны рукой Карлоса Мигеля Альенде.
20 апреля 1959 года Морис Джессуп покончил с собой. До этого он заявлял друзьям, что продолжает «расследование Филадельфийского эксперимента». Более того, уфолог уверял знакомых, что в Управлении военно-морских исследований военные признались ему, что эксперимент на самом деле имел место!
Для сторонников версии о реальности «Филадельфийского эксперимента» смерть Джессупа — доказательство правдивости этой истории. Дескать, военные решили избавиться от настойчивого искателя истины.
Те, кто знал Мориса Джессупа, ничего странного в его суициде не видели. У уфолога были серьезные проблемы с финансами, нелады в личной жизни, и все это на фоне не самой устойчивой психики.
«Власти все врут»
Однако его трагическая кончина подогрела интерес к «трагедии на «Элдридже». Со временем счет новых исследователей «филадельфийского эксперимента» пошел на десятки, а потом и на сотни. Кто-то находил косвенные намеки на опыты на борту «Элдриджа» в переписке Эйнштейна, другие обнаруживали неких свидетелей, третьи пытались установить, кем на самом деле был таинственный Карлос Мигель Альенде. Последние выдвинули версию о том, что под этим псевдонимом скрывался Карл Аллен, действительно служивший на базе в Филадельфии в 1940-х годах. Правда, Аллен страдал самым настоящим расстройством психики и считать его объективным свидетелем мог только человек, также не имеющий справки от доктора, но энтузиасты по раскрытию тайн на такие мелочи внимания не обращали.
Представители ВМС США долгое время никак не реагировали на происходящее. Лишь самым настойчивым, бомбардировавшим ведомство запросами, коротко отвечали — никакого эксперимента в 1943 году на эсминце «Элдридж» не проводилось.
Но в 1980-х годах, на фоне выхода кинофильма, который в американском прокате, в отличие от советского, назывался «Филадельфийский эксперимент», в СМИ США началось нечто несусветное. «Свидетельства» и «доказательства» стали публиковаться в массовом порядке, а «вишенкой на торте» стало интервью некого Альфреда Билека. Этот гражданин заявил, что в 1943 году служил на «Элдридже», и на нем действительно ставили опыты. Билек уверял, что лично перемещался в будущее, правда, ненадолго, а заодно и встречался с пришельцами.
Еще несколько лет флотское командование держало оборону, а затем рассекретило документы 1940-х годов, связанные с «Элдриджем», в том числе его бортовой журнал. Мало того, что в документах не оказалось никаких упоминаний об опытах, так еще выяснилось, что эсминца вообще не было и быть не могло в указанный период на баз в Филадельфии.
Но любители тайн — народ крепкий. «Власти все врут», — заявили они, обвинив ВМС США в фальсификации документов.
HNS Leon D-54, ранее USS Eldridge DE-173, вскоре после передачи, 25 июля 1951 года,
«Это кто-то придумал, обкурившись дури»
В 1999 году командование флота предприняло еще одну попытку «закрыть тему». Журналистам представили членов команды эсминца «Элдридж» 1943 года, которые к тому времени еще были живы.
Бодрые старички, которым явно льстило внимание прессы, не оставили от легенды камня на камне. Они с удовольствием вспоминали времена службы, но заявляли — никакой «зеленой дымки» и вросших в переборки матросов не было, и никто никуда во времени и пространстве не перемещался. Также ветераны рассказали, что никакого Альфреда Билека в составе команды «Элдриджа» не было. Но самым эффектным оказалось выступление матроса Эда Вайза. Бывший бравый моряк, готовившийся отметить 75-летие, заявил: «Думаю, что это кто-то придумал, обкурившись дури». Как говорит молодежь, раунд!
Севастопольский эксперимент товарища Курчатова
Но что могло послужить поводом для рождения столь странной легенды?
И тут стоит вспомнить отца советской атомной бомбы Игоря Курчатова. В самом начале войны, в августе 1941 года, выдающийся физик прибыл в Севастополь, где вместе с коллегами должен был найти методику для защиты советских кораблей от немецких магнитных мин. Разработанная группой Курчатова методика размагничивания, известная как «система ЛФТИ», обеспечила практически полную защиту флота от мин подобного типа. В 1942 году за эту работу Игорь Курчатов был удостоен Сталинской премии.
Но магнитные мины Третьего Рейха представляли большую угрозу не только для советских кораблей, но и для флотов остальных стран антигитлеровской коалиции.
Поэтому американские ученые-физики также экспериментировали с различными вариантами защиты судов. Скорее всего, именно такие работы на базе в Филадельфии сильно удивили американских моряков и породили слухи, которые со временем переросли в легенду о «филадельфийском эксперименте».
А какая ваша версия?
Кабель КГВЭВнг и КГВЭВнг-LS – силовой гибкий кабель, с медными многопроволочными токопроводящими жилами, в оболочке и изоляции из поливинилхлоридного пластиката пониженной пожарной опасности, с низким дымо- и газовыделением. Кабель экранирован медной оплеткой, что защищает передаваемый сигнал от электромагнитных полей. Кабель не распространяет горение при прокладке в пучках. Предназначен для передачи и распределения электрической энергии в стационарных установках в электрических сетях на номинальное переменное напряжение 660 и 1000 В переменного тока частотой до 60 Гц и при напряжении 1000 и 1500 В постоянного тока.
Наша компания НК кабель реализует кабель более 30000 наименований и сечений, например в наличии есть кабель авббшв 4х240, с жилами из алюминия.
Место действия дно филадельфии
– ну, только там я могу зарабатывать деньги.
– иди на работу, иди на работу, иди на работу, иди на работу, иди на работу…
– а мы вчера вечером ходили на семинар.
– и что там люди делали?
– они говорили, все говорили и говорили, только говорили.
– ну а ты что делала?
– где же ты взяла такие большие и прекрасные голубые глаза?
– я сделала их сама!
– ты сама сделала?
– твои глаза тоже голубые.
– нет, они зеленые.
– нет, они голубые!
– это, наверное, от света, здесь освещение плохое.
– а ты сам себе глаза сделал?
– мне немного помогли.
– а я сама сделала себе глаза, и руки, и нос, и ноги, и брови, всё сама.
– порой мне кажется, что так оно и есть.
– и глаза у тебя голубые.
– хорошо, у меня голубые глаза.
– я пукнула! ха-ха-ха! я пукнула!
– хочешь в туалет?
– ты уже несколько часов не делала пи-пи. что с тобой такое?
– ничего, а с тобой что такое?
– я не знаю почему.
– шесть тридцать пять.
– а сейчас сколько время?
– все еще шесть тридцать пять.
– шесть тридцать пять.
– я сказала: «эх, ЁПС! ЁПС! ЁПС! ЁПС! ЁПС!»
– послушай, принеси-ка мне пива, а?
– ладно, мама встречалась с Дэнни, мама встречалась с Биллом, мама встречалась с Джином.
– хорошо, дай допить пиво.
она отбегает и начинает запихивать в свою сумочку кубики, канцелярские скрепки, резинки, удлинительные шнуры, купоны, конверты, рекламные проспекты и статуэточку Бориса Карлоффа. а я пью пиво.
место действия – дно Филадельфии, я – мальчик на побегушках за хавку и пойло. Джим – утренний бармен – запускал меня в полшестого утра, и, пока он убирался, я мог бесплатно выпивать, затем в семь бар открывался, в два ночи я должен был его закрывать, времени на сон оставалось совсем мало, но в то время у меня по всем фронтам было хреново, что с едой, что со сном, что еще с чем. заведение наше было старое, запущенное, пропахшее мочой и смертью, так что, когда какая-нибудь шлюха заглядывала к нам поохотиться, мы испытывали особенную гордость, как я платил за жилье, о чем я тогда думал – не помню, примерно в то время мой рассказ был напечатан в «ПОРТФОЛИО III», наряду с Генри Миллером, Лоркой, Сартром и многими другими, стоил такой журнал 10 баксов – внушительная охапка не сшитых страниц разноцветной дорогой бумаги, отпечатанной разными шрифтами, плюс безумные экспериментальные картинки. Кэресс Кросби – редакторша – отписала мне: «весьма необычные и чудесные рассказы, кто Вы?» я чиркнут в ответ: «дорогая госпожа Кросби, я не ведаю, кто я есть, искренне Ваш, Чарльз Буковски». вскоре после этого я забросил писательство почти на десять лет. но тогда… мой авторский экземпляр «ПОРТФОЛИО», ночь, идет дождь… и сильный ветер разносит разноцветные листы по улице, люди, бегущие за ними, и я, пьяный, наблюдаю за этой картиной; здоровенный мойщик окон, неизменно потребляющий яичницу из шести яиц на завтрак, своим огромным башмаком припечатывает одну страничку: «есть! я поймал!» «нахуй! выброси! пусть летят!» – крикнул я ему, и мы все вернулись в бар. я выиграл нечто вроде пари – напечатался, и этого было достаточно.
около одиннадцати утра Джим говорил мне, что я свободен и могу прогуляться, это означало, что мне больше не наливают, я шел на задний двор и заваливался прямо на земле в проулке, я любил это место, потому что там часто ездили грузовики и казалось, никто меня не будет доставать, но как бы не так: каждый день появлялись черномазые сорванцы и тыкали меня в спину палками, я не реагировал, потом раздавался окрик их матери: «все, хватит, хватит, оставьте мужика в покое!» повалявшись, я вставал, возвращался в бар и продолжал квасить, еще одна неприятность поджидала меня на заднем дворе – известка, каждый раз по возвращении кто-нибудь долго меня отряхивал и все прикалывался.
однажды, сидя в баре, я спросил у завсегдатаев: «а чего это никто из вас никогда не ходит в тот соседний бар?» и мне ответили: «это бандитский бар, пойдешь, и тебя там пришьют», я допил остатки и отправился туда.
бандитский бар выглядел намного чище, там сидели молодые громилы, было тихо и мрачновато.
Место действия дно филадельфии
Чужой компьютер
Чарльз Буковски
вернуться к странице
Чарльз Буковски запись закреплена
«Дорогая госпожа Кросби, я не ведаю, кто я есть, искренне Ваш, Чарльз Буковски».
Записки старого козла.
Нравится Показать список оценивших
Сначала старые
Записки старого козла (24 стр.)
место действия - дно Филадельфии, я - мальчик на побегушках за хавку и пойло. Джим - утренний бармен - запускал меня в полшестого утра, и, пока он убирался, я мог бесплатно выпивать, затем в семь бар открывался, в два ночи я должен был его закрывать, времени на сон оставалось совсем мало, но в то время у меня по всем фронтам было хреново, что с едой, что со сном, что еще с чем. заведение наше было старое, запущенное, пропахшее мочой и смертью, так что, когда какая-нибудь шлюха заглядывала к нам поохотиться, мы испытывали особенную гордость, как я платил за жилье, о чем я тогда думал - не помню, примерно в то время мой рассказ был напечатан в "ПОРТФОЛИО III", наряду с Генри Миллером, Лоркой, Сартром и многими другими, стоил такой журнал 10 баксов - внушительная охапка не сшитых страниц разноцветной дорогой бумаги, отпечатанной разными шрифтами, плюс безумные экспериментальные картинки. Кэресс Кросби - редакторша - отписала мне: "весьма необычные и чудесные рассказы, кто Вы?" я чиркнут в ответ: "дорогая госпожа Кросби, я не ведаю, кто я есть, искренне Ваш, Чарльз Буковски". вскоре после этого я забросил писательство почти на десять лет. но тогда… мой авторский экземпляр "ПОРТФОЛИО", ночь, идет дождь… и сильный ветер разносит разноцветные листы по улице, люди, бегущие за ними, и я, пьяный, наблюдаю за этой картиной; здоровенный мойщик окон, неизменно потребляющий яичницу из шести яиц на завтрак, своим огромным башмаком припечатывает одну страничку: "есть! я поймал!" "нахуй! выброси! пусть летят!" - крикнул я ему, и мы все вернулись в бар. я выиграл нечто вроде пари - напечатался, и этого было достаточно.
около одиннадцати утра Джим говорил мне, что я свободен и могу прогуляться, это означало, что мне больше не наливают, я шел на задний двор и заваливался прямо на земле в проулке, я любил это место, потому что там часто ездили грузовики и казалось, никто меня не будет доставать, но как бы не так: каждый день появлялись черномазые сорванцы и тыкали меня в спину палками, я не реагировал, потом раздавался окрик их матери: "все, хватит, хватит, оставьте мужика в покое!" повалявшись, я вставал, возвращался в бар и продолжал квасить, еще одна неприятность поджидала меня на заднем дворе - известка, каждый раз по возвращении кто-нибудь долго меня отряхивал и все прикалывался.
однажды, сидя в баре, я спросил у завсегдатаев: "а чего это никто из вас никогда не ходит в тот соседний бар?" и мне ответили: "это бандитский бар, пойдешь, и тебя там пришьют", я допил остатки и отправился туда.
бандитский бар выглядел намного чище, там сидели молодые громилы, было тихо и мрачновато.
- мне виски с водой, - сказал я бармену, он притворился, что не слышит.
я прибавил громкости и повторил:
- бармен, я попросил виски с водой!
он выдержал долгую паузу, затем взял бутылку, подошел и наполнил мой стакан, я опрокинул.
он налил, по ходу дела я приметил сидящую в одиночестве симпатичную молодую женщину, да, она была симпатичная и одинокая, у меня оставались кое-какие деньжата, не помню, откуда они появились, я взял свою выпивку и подсел к ней.
- что бы вы хотели послушать? - спросил я, кивая на музыкальный автомат.
- что-нибудь на ваш вкус.
я запустил автомат, хотя я и не знал, кто я таков есть, но уж запустить музыкальный автомат я был в состоянии, тем более для такой красотки, как она, такая молодая и симпатичная, оказалась в одиночестве?
- бармен! бармен! повтори два раза! для леди и для меня!
вскоре я почувствовал в воздухе запах Смерти, правда, я так и не разобрался - хорош этот дух или плох.
- если чего желаешь, дорогая, позови человека!
мы просидели часа полтора, когда один из молодчиков, сидевших в глубине бара, поднялся и медленно подошел ко мне. он встал позади и, дождавшись, когда красотка ушла в туалет, проговорил:
- послушай, приятель, хочу сказать тебе кое-что.
- валяй, я к твоим услугам.
- это девушка нашего босса, продолжишь в том же духе, сам дух испустишь.
так и сказал: "дух испустишь", прямо как в кино, затем он вернулся на свое место, тут и девушка подошла и устроилась напротив меня.
- бармен, еще парочку!
я продолжал загружать музыкальный аппарат и поддерживал беседу, но пришло время и мне посетить сортир, отворив дверь с пометкой "М", я обнаружил, что за ней находится лестница, ведущая вниз, значит, мужской туалет у них в подвале - как странно, я начал спускаться и тут заметил, что за мной идут двое парней из тех, что сидели в глубине, страха не было, скорее ощущение необычности, ничего не оставалось, как спускаться дальше, я подошел к писсуару, расстегнул ширинку и принялся сливать, будучи еще не очень пьяным, я заметил приближающуюся дубинку, успел слегка отклонить голову и получил не по уху, а по затылку, перед глазами поплыли круги и вспышки, но я устоял, закончив писать, я застегнулся и повернулся к выходу, они стояли и ждали, когда я упаду.
- прошу прощения, - сказал я и, протиснувшись между ними, поднялся по лестнице и занял свое место за столиком, вот, правда, руки сполоснуть забыл.
- бармен, еще пару.
появилась кровь, я достал носовой платок и приложил к голове, в зал вернулись и двое громил.
- бармен, - кивнул я на них, - две порции для тех джентльменов.
и снова музыка, и снова разговоры, девушка не собиралась уходить, я почти ничего не понимал, о чем она говорит, мне снова захотелось отлить, пришлось вставать и идти, проходя мимо парней, я услыхал, как один сказал: "этого сукина сына хрен убьешь, он же псих, мать его".
и они не пошли за мной вниз по лестнице, а я, когда вернулся, не подсел к девушке, я уже все доказал, и интерес иссяк, я просидел там до закрытия и вышел вместе с ребятами, остаток ночи мы пили, смеялись и пели, потом мы остались вдвоем с черноволосым, который сказал мне:
- давай к нам в банду, ты крутой чувак, нам нужны такие.
- спасибо, друг, ценное предложение, не могу его принять, но все равно глубоко признателен.
на этом мы расстались, главное - красиво уйти.
через пару кварталов я подвалил к патрульной машине и рассказал, будто меня отпиздили и ограбили два моряка, копы отвезли меня в "травму", и я оказался в хирургическом кресле под ярким электрическим светом в компании доктора и сестры.
- сейчас будет больно, - сказал док и пустил в ход иглу.
но я ничего не ощущал, кроме того, что неплохо контролирую себя и ситуацию, я так раздухарился, что, когда стали накладывать повязку, опустил руку и схватил сестру за ногу, я сжал ее коленку и возрадовался.
- эй! ты что, охренел?
- нет, просто шутка, - ответил я возмутившемуся доктору.
- может, нам его с собой забрать? - поинтересовался один из копов.
- не надо, отвезите его домой, у него была трудная ночка.
копы выполнили поручение, отличный сервис, в Лос-Анджелесе я бы точно оказался в "обезьяннике", а тут я приехал домой, выпил бутылочку вина и завалился спать.
в то утро я не пошел к открытию бара, иногда я валялся в постели весь день, около двух часов пополудни я услышал за окном разговор двух женщин.
- не знаю, что и думать об этом новом жильце, - говорила одна. - иногда он целый день не выходит из комнаты, шторы опущены, играет музыка по радио, вот и все.
- видела его, - отвечала другая. - почти всегда пьяный - ужасный тип.
- наверное, я попрошу его съехать, - заявила первая.
ах ты, блядь, подумал я, блядь, блядь, блядь, блядь, выключил радио со Стравинским, натянул одежду и отправился в бар.
- эй, а вот и он. - встретили меня возгласы.
- а мы думали, тебя убили!
- ну как? ты побывал в этом бандитском баре?
- сначала надо бы выпить.
подоспел виски с водой, я присел в конце стойки, грязное солнце совершало свой путь между Шестнадцатой и Фейрмаунт. мой день начался.
- слухи о том, что это крутое заведение, - начал я свой рассказ, - соответствуют действительности. - и дальше я поведал им о событиях, изложенных выше.
конец этой истории таков, что я не имел возможности причесываться еще пару месяцев, пару раз я. заглядывал в бандитский бар и был радушно встречен, затем я покинул Фили, до того как успел огрести еще каких-нибудь проблем, или уж не знаю, чего я там искал, но чего-то мне точно не хватало, может, мы обретаем это после смерти? а может - и нет. короче, у всех есть книги по философии, знакомые священники и проповедники, ученые, так что не спрашивайте меня, но помните: держитесь подальше от баров с мужскими туалетами в подвалах.
похороны матери Генри прошли неплохо, отличная католическая церемония: священник помахал кадилом и все было кончено, гроб не открывали, прямо с похорон Генри отправился на скачки и удачно поиграл на тотализаторе, там же он подцепил молодую мулатку, они поехали к нему, она приготовила мясо, и все случилось как нельзя лучше.
Записки старого козла автор Чарльз Буковски читает Неизвестные Исполнители
С творчеством Чарльза Буковски я познакомился совершенно случайно. До этого мне казалось, что это какой-то писатель, которого читают 15-летние влюбленные девочки. Уж очень слащаво это звучало, как казалось мне: Чарльз Буковски. Ну точно.
Но тут я наткнулся на книгу. И привлекла она меня не названием. Привлекла она меня тем, что запакована была в обертку так, что не купив - не прочтешь. Знаю, что так делают только с книгами, которые содержат "брань и откровенные сцены". Это были "Записки старого козла". И я купил ее.
Уехал в лес. На три дня. И по вечерам, когда солнце садиться, там нечего делать. Поэтому я начал читать ее, когда кончились остальные, взятые с собой. И меня утянуло. Я никогда не испытывал такого восторга от литературы. В "записках" не было шаблонов, клише, пафоса, не было ощущения, что автор вытачивал каждую строчку, доводя язык до мертвого идеала. Нет. Это была самая живая книга. И она остается самой живой из всех, что я прочел по сей день.
Я попытался передать вам кусочек этой атмосферы.
Надеюсь, у меня получилось.
Надеюсь, что летними вечерами вы затаскаете все это в наушниках, когда будете идти пьяные из бара, опираясь на плечо своего друга.
Музыкальное сопровождение - свои биты (кроме третьего трека), где на сэмплах, в основном, андеграундная скримо-музыка.
dymontiger
Бездомные лежат на тротуаре, в то время как другие, одетые в одеяла и тряпки, слоняются по улице, усеянной мусором, экскрементами и наркотической атрибутикой, вдоль печально известной улицы Кенсингтон-авеню в Филадельфии.
Видео, опубликованное в Интернете 10 марта, показывает людей, живущих в чемоданах на тротуарах в районе, прилегающем к входу на железнодорожный вокзал Сомерсета вдоль железнодорожной линии Маркет-Франкфорд, в то время как другие открыто размахивают шприцами.
Картонные коробки с мешками для мусора, сложенными поверх них, лежат в нескольких футах от входов в различные ломбарды, магазины по обналичиванию чеков, закусочные и винные погреба.
Несколько человек, укрытые одеялами, спят на кусках картона, окруженные выброшенными обертками, пивными банками, сигаретными коробками, пластиковыми пакетами и разнообразным мусором.
Возле входа на станцию "Синяя линия" можно увидеть нескольких мужчин, курящих на открытом воздухе, хотя непонятно, чем они пользуются.
Другие мужчины рядом падают, с трудом удерживая равновесие. Один мужчина, одетый в толстовку с капюшоном, полностью согнулся, когда стоял, изо всех сил пытаясь удержаться на ногах, находясь на грани падения.
Хотя видео было снято при солнечном свете снаружи, экономическая активность в этом районе, похоже, отсутствует, так как магазины закрыты ставнями. В этом районе расположено несколько пабов и закусочных китайской кухни на вынос.
Перекресток Сомерсет и Кенсингтон-авеню получил различные прозвища, включая "Уолмарт героина", "Филадельфийский Скид-роу" и "последний открытый рынок наркотиков на Восточном побережье".
Кенсингтон известен среди наркоманов как район, где они могут получить как самый дешевый, так и самый чистый героин в этом районе.
dymontiger
Видео, снятое в Филадельфии, выглядит как сцена из апокалиптического фильма — десятки растрепанных людей, дрожащих посреди зимней ночи, когда они разбивают лагерь вокруг горящего мусорного бака на улице, усыпанной мусором. Но это не голливудская постановка, а съемка Кенсингтон-Авеню на северо-востоке Филадельфии — района, который сравнивают с печально известным Скид-Роу в Лос-Анджелесе. По данным The New York Times, этот район ранее был назван "крупнейшим открытым рынком наркотиков на восточном побережье" чиновниками DEA .
Новое видео, выложенное на YouTube пользователем с ником "HoodTime", было снято в прошлую среду в двух местах под "El" — так местные жители называют железнодорожную линию Маркет-Франкфорд.
Когда температура упала ниже ноля, группа незащищенных людей, снятых на видео, собралась вокруг костра, который был зажжен в мусорном баке.
Некоторые из людей, которые были сняты в этом районе, шли спотыкаясь, а кто-то изо всех сил пытался сохранить равновесие и, похоже, они находятся под влиянием наркотических веществ.
На кадрах также видно, как несколько бездомных роются в мусоре в поисках еды, в то время как другие лежат на тротуаре и прислоняются спинами к закрытым ставнями витринам магазинов.
Представитель города Филадельфии сообщил: "Мы не снимали это видео, поэтому не можем говорить о его происхождении или правдивости. Мы не можем это комментировать".
Несмотря на ужасающие сцены из этого района, городские чиновники говорят, что в Филадельфии самое низкое число уличных бездомных на душу населения из всех крупнейших городов США.
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Записки старого козла
Чуть больше года назад Джон Брайн затеял свою андеграундную газетенку «Открытый город». Сначала редакция находилась в маленькой комнатке в небольшом двухэтажном доме, который Джон арендовал. Затем переместилась в апартаменты напротив, после чего оказалась в бизнес-центре на Мелроуз-авеню. И туг тучи стали сгущаться. Чертовски огромные и мрачные тучи. Тираж рос, а вот объем рекламы – нет. Ее переманивала другая газета, «Лос-анджелесская свободная пресса», которая уже выбилась в истеблишмент. Этого врага создал себе сам Брайн, который до того работал на «Прессу» и увеличил ее тираж с 16 000 более чем втрое. Это все равно что сначала мобилизовать Национальную армию, а потом присоединиться к революционерам. Но битва между «Открытым городом» и «Свободной прессой» – это не только борьба за рекламодателя. Если вы читали «Открытый город», то понимаете, о чем я. «Открытый город» срется с крутыми ребятами, самыми крутыми, вон они валят прямо по осевой, ну и злобные же уроды. Это очень смешно и очень опасно и хорошо работает на «Открытый город», который, похоже, является самой живой газетенкой в Штатах. Но смех и опасность не намажешь на хлеб и ими не накормишь свою кошку. Сначала приходится отказаться от бутерброда, а потом сожрать и кошку.
Джон Брайн – один их тех чокнутых идеалистов и романтиков. Он нигде не уживается. Он ушел или его поперли, вернее, он ушел и его поперли – да с каким треском – из «Геральд икзэминер» после того, как он возмутился, что они заретушировали младенцу Христу его писюльку и яички. Причем на обложке рождественского номера. «И это ведь даже не мой Бог, а их», – говорил мне Джон.
И вот такой идеалист и романтик создал «Открытый город». «Как насчет того, чтобы вести еженедельную колонку?» – небрежно спросил меня как-то Брайн, почесывая свою рыжую бороду. Ну, я присматривался к такой работенке, знакомился с колонками в других изданиях, и сделал вывод, что это сплошная бодяга и смертельная скучища. Но я ввязался, правда, не сразу, для начала нацарапал рецензию на книжку Хочнера «Папа Хемингуэй». А потом как-то, вернувшись с ипподрома, сел за пишущую машинку и отстучал заголовок: ЗАПИСКИ СТАРОГО КОЗЛА. Я открыл баночку пива, и слова потекли сами собой. Не было ни напряжения, ни усердного ковыряния тупым лезвием, как если бы писал, ну, скажем, для «Атлантик мансли». И бездушной журналистской поденщины тоже не было. Сиди себе и барабань по клавишам. Мне показалось это не слишком обременительным. Просто сиди у окна, попивай пиво – и пусть себе идет, как пошло. Что получится, то и получим. И с Бранном никогда не было проблем. Я приносил ему текст, он проглядывал его по диагонали и говорил: «Хорошо, принято». Через некоторое время он перестал проглядывать текст. Просто брал мою писанину, совал ее на полку и объявлял: «Принято. Как делишки?» Теперь он уже даже не говорит «принято». Я просто вручаю ему материал, и все. Это очень стимулирует мое творчество. Представьте только себе: абсолютная свобода – пиши все, что в голову лезет. Да, я здорово провел это время, и порой это были не только хиханьки да хаханьки, но вот что главное: неделю за неделей я чувствовал, как крепчает мое ремесло. А теперь вот сделал выборку из всех моих колонок за четырнадцать месяцев.
По части действенности колонка уложила поэтическое творчество на обе лопатки. Допустим, приняли у тебя стихи к публикации; можно надеяться, что года через два, если не через пять, они наконец будут напечатаны, а то, с вероятностью пятьдесят на пятьдесят, и вовсе сгинут, или вдруг несколько строчек, слово в слово, появятся в работе другого – очень известного – поэта, и тогда ты понимаешь, что мир несправедлив. Конечно, в этом нет вины самой поэзии. Просто много всяких говнюков пытаются ее публиковать и писать. С «Записками» совсем другое дело! Сидишь с пивком и печатаешь, скажем, в пятницу или в субботу, на крайняк в воскресенье, – а в среду твоя писанина уже разлетается по всему городу. Я получал письма от людей, которые никогда не читали поэзию – ни мою, ни чью-либо другую, – а «Записки» осилили. А сколько людей ломились ко мне в дверь – толпами, блин, – и втолковывали, как «Записки старого козла» их заводят. Какой-то бродяга пришел и привел с собой цыгана с женой, мы просидели полночи, выпивали и разговаривали, несли чушь всякую. Оператор с междугородней телефонной линии прислала мне денег, чтобы я не так налегал на пиво и нормально питался. Я имел дело с психом, который величал себя королем Артуром и жил на Вайн-стрит в Голливуде. Он хотел помочь мне писать мою колонку. Приходил ко мне и доктор: «Я читал вашу колонку и думаю, что смогу вам помочь. Когда-то я был психиатром». Пришлось послать его подальше.
Как все же странно, вы только вдумайтесь: если бы они не заретушировали младенцу Христу писюн с яичками, вы бы никогда не прочитали этого. Так что будьте счастливы.
Чарльз Буковски 1969
Записки старого козла
какой-то кретин зажал бабки, все сразу прикидываются, что они на нуле, игра была окончена, я сидел со своим приятелем по кличке Эльф, в детстве Эльфу был конкретный кирдык, он весь съежился, годами валялся на кровати и тискал резиновые мячики, тренировался, а когда наконец поднялся с кровати, то был что в ширину, что в длину, эдакая гора мышц, звероподобный хохотун, метящий в писатели, но выходило у него слишком похоже на Томаса Вулфа, а Т. Вулф (не считая Драйзера) – худший писатель во всей Америке, и я вдарил Эльфу по уху (чем-то он меня взбесил), бутылка слетела со стола, пока Эльф поднимался, бутылка была уже у меня, хороший скотч, я вдарил бутылкой, попал частично по челюсти, частично по шее, Эльф рухнул снова, я чувствовал себя на коне, я штудировал Достоевского, по ночам слушал Малера, глотнув прямо из бутылки, я убрал ее, сделал обманное движение правой и левой припечатал ему в живот, Эльф со всего маху повалился на шкаф, зеркало разбилось, это было как в кино, все вспыхивало, трещало, рушилось, и тут Эльф залепил мне точно в лоб, я грохнулся на стул, тот смялся подо мной, как пучок соломы, дешевая мебель, теперь я был в жопе – у меня слишком короткие руки и нет истинного вкуса к драке, сразу я этого урода не смог вырубить – и вот он надвигался на меня нелепым никудышным мстителем, я отвечал одним своим ударом на пару-тройку его, так себе ударов, но он не успокаивался, и мебель продолжала рушиться, поднялся невероятный грохот, я лишь надеялся, что кто- нибудь остановит этот кошмар – хозяйка гостиницы, полиция, Бог, кто-нибудь, но это продолжалось и продолжалось, что случилось потом – не помню.
когда очнулся, солнце было уже высоко, а я лежал почему-то под кроватью, выбравшись наружу, я понял, что даже могу подняться, подбородок рассечен, костяшки рук разодраны, что ж, похмелье случалось и жутчее, да и места для пробуждения бывают более жуткие, типа тюрьмы? возможно, я осмотрелся, так и есть, вся мебель переломана, все перемазано, залито, разбросано – лампы, стулья, шкаф, кровать, пепельница – кругом спекшаяся кровь, ничего ободряющего, сплошное уродство и упадок, я глотнул воды и заглянул в стенной шкаф, выигрыш был на месте: десятки, двадцатки, пятерки, я сбрасывал их там каждый раз, когда во время игры отлучался поссать, и ведь подумать только, я заварил это месилово из-за ДЕНЕГ, я собрал всю зелень в кошелек, водрузил на перекошенную кровать картонный чемодан и стал собирать свое барахло: рабочие рубашки, задеревеневшие ботинки с дырявыми подошвами, заскорузлые носки, мятые брюки с протертыми штанинами, рассказ о том, как подхватил мандавошек в сан-францисской опере, и потрепанный толковый словарь – «палингенез – возврат давно утраченных видовых особенностей в период эмбрионального развития организма».
часы были исправны, дружище будильник, храни его бог, сколько раз я таращился на его циферблат в
Читайте также: